В доме у помещика В. П. Полонского, проживавшего в Тверской губернии, начали подпрыгивать табуретки, что пугало его беременную жену. Вдруг прямо со стола исчезла книга «О семейном богослужении» Пьера Жокке, и всюду — там, где её искали, — раздавались скребущие звуки. Полонский сильно ударил по полу, считая, что скребутся мыши. Но и снизу раздался удар, по звуку как топором. А затем и совсем странный звук — будто позвякивание отсчитываемых монет.

В подполье словно бы кололи дрова. Помещик, не зная, что могло бы помочь в этакой напасти, обратился к уряднику. Тот, заподозрив, было, девку Настасью, составил уже протокол, но она «сказалась в болезни и не вставала с печи».

Газета «Тверские вести» поместила протокол, в котором сообщалось, что «вещи, полетав, сами собой складывались в клети, запертой на замок». Уездный суд вынес такое постановление: «Произвести по дому молебен, и случай этот предать суду Божьему, сие и поможет от напасти». Не помогло.

В том же 1833 году и в городе Чердвень (Пермской губернии) в доме священника от печки в стену полетели поленья, из стены запищало, а ночью «кто-то невидимый, войдя в соблазнительную беседу, щипал изрядно поповну».

Александр Сергеевич Пушкин в том же году записывает: «В одном из домов, принадлежащих ведомству придворной конюшни, мебеля вздумали прыгать и двигаться. Дело пошло по начальству. Князь В. Долгорукий снарядил следствие. Один из чиновников вызвал попа, но и во время молебна стулья и столы не хотели стоять».

Едва ли не каждую ночь у Полонских теперь стучали — в окна, в дверь. Полонский, взяв топор, открывал. Но в дверь стучали — уже будто бы с внутренней стороны. Помещик часто отсутствовал — надо было следить за валкой леса. Закрытая за ним дверь сама собой открывалась, открытая — захлопывалась. И почему-то пропадали книги.

Нашлась вдруг книга Парацельса, по которой избавлялись от всех других напастей... С загнутой страницей, как будто бы объяснявшей и эту напасть: «Есть в нашем поразительном мире некие полуматериальные сущности — достаточно эфирные, но в действиях своих, подражательные».

Странное позвякивание как будто бы походило на звук подсчёта монет в Тверском банке, куда заезжал Полонский с лесоповала. Где-то и в доме считали деньги, как в банке, и топорами работали, как на лесоповале?

Как-то, в отсутствие помещика, когда уже светил полный месяц, попросилась цыганка с озябшими цыганятами, уселись пить чай. Видя, что хозяйка на сносях, цыганка спросила, как собираются назвать ребёнка, заговорили о детях, мол, «имечко — что медаль, да с обратной стороны её видит не каждый». Раздался словно «громкий шлепок», каким наказывают детей, который хозяйка не то что услышала, но и почувствовала на себе.

Цыганка говорила о том, что имя может уберечь ребёнка, а может и обидеть, но теперь хозяйка вслушивалась, как с разделочной доски на столе доносится стук ножей. Впрочем, вскоре она стала записывать, чтобы не позабыть. И может быть, записанное и потерялось бы, но цыганка-то и спасла дом от «напасти».

«Назвать Антоном — станет послушным и сделается отцу помощником... А вот Григорием — будет непослушным. На Дениса пойдёт везение. Захара не успеет хозяин поставить на ноги, поскольку уже не молод, а тот и женится, да на вдове с ребятами». Забили часы. Простучало из сундука как в ответ. Хозяйка писала дрожащей рукой: «Анной назвать — будет утешительница. Елена — может полюбить несчастного, убогого. И Софьей лучше не называть, потому как останется в одиночестве».

Стучали на разделочной доске, приподнялась, хлопнула крышка в погреб, и цыганята заплакали. И тогда цыганка встала, откинула крышку и положила колоду карт на ступеньку лестницы в погреб, что-то сказала, закрыла. Стук прекратился. «Книги-то твои им скучно читать...» Бормотала она и над разделочной доской, глядя в окно на месяц. «Свет месяца, цыганского нашего солнца! Как тупишь у поссорившихся цыган ножи, так пусть затупятся — и на этой доске». Заглянула под крышку в погреб. «Нет уже карт! Теперь игра пойдёт... В положенном месте, где-то там... У чёрта на куличках...»

А между прочим, «у чёрта на куличках» — было конкретным местом: богадельня храма Всех Святых на Кулишках (для подкидышей), куда, как известно, ещё в 1666 году «вселились черти и сотворяли там зело пакости».

И в доме у помещика Полонского сделалось тихо. Где-то играли в карты? Кто? Невидимые существа, элементалы — как называют их некоторые оккультисты.

Стюарт Гордон утверждает: «Считается, что отношения человека с ними — и тесные, и отдалённые. Если хорошо относиться к ним, то они помогают людям, но — очень капризны, требуют к себе уважения».

Возможно, как объясняет Циолковский: материя появилась — не сразу той плотности, каковая она сейчас, была она «разряженная», и тогда и создались существа, ныне нами невидимые. Некоторые учёные считают эти существа только ещё начинающими эволюционный рост, и что люди когда-то были тоже подобными существами. А быть может, всё будет объяснено иначе.

Воздействие сознания на материальный и нематериальный мир больше не вызывает сомнений. Силы души и разума каким-то непростым образом проникают в материю. Психокинез в этом случае — апофеоз простоты... Не считается невозможным уже, чтобы человеческая воля через представленное человеком — не могла бы продолжиться...

Особенно представленное и возникающее в результате отрицательных эмоций, вроде зависти, злобы. Если несколько человек, объединённые единой волей, посылают в астрал свои представления — то образ, представленный одним человеком или другим, не только доступен для созерцания всеми, но и живёт сам по себе, всё более интенсивно.

То один образ, то другой являлись и перед Юлианом Отступником, римским императором (331 — 336 гг.), «христианином», который, отступив от веры, объявил себя одновременно и язычником, и поклонником олимпийских богов, и учеником магов.

К слову, знаменитый кипрский маг Даскалос утверждает: элементалы состоят из мыслей и чувств, проецируемых теми индивидами, которые зациклились на каком-либо сильном желании, и он убеждён даже, что ноотическое (психическое) вещество — основное во всей вселенной. Возможно, что элементалы и первоначально являются образами, способными существовать независимо от того, кто их создал.

Свидетельствуют, что на сеансах известного польского медиума Теофила Модржевского возникает призрак питекантропа. Всё, что вообразится (с помощью других или самим медиумом) — не есть ли, или не было ли почти всегда, не существует ли и теперь? Проецируемые индивидами образы, поддерживаемые групповыми верованиями, изменились. Но «духовное вещество» осталось активным и, может быть, оно и формирует элементалы?

Дальновидно высказался американский учёный Джон Бердон Холдейн: «Мир не просто поразительнее, чем мы себе представляем; мир ещё поразительнее, чем мы даже можем себе представить».