У королевы Елизаветы I и ее преемника Якова I отношение к пиратству было неоднозначным. По мнению Клэр Джоуитт, профессора Ноттингемского университета (Великобритания), они рассматривали английских пиратов как весьма полезных подданных. Если последние грабили тех, кого следовало.

Джон Уорд был одним из самых известных английских пиратов эпохи Возрождения. Например, 26 апреля 1607 года он одержал впечатляющую победу, захватив всего лишь с четырьмя малыми и средними кораблями огромное венецианское судно «Содерина» грузоподъемностью 1500 тонн. Считалось, что такие размеры кораблей должны отбивать у пиратов желание нападать на них — то есть морским разбойникам следовало бы обращать внимание на более мелкие и доступные цели.

Однако за гигантскими габаритами «Содерины» и ее пушками скрывалась опасная недоукомплектованность судовой команды. Дело в том, что судовладельцы в погоне за прибылью брали на борт как можно больше пассажиров. А вот солдат, которые могли бы отразить атаку пиратов, на судне было всего ничего.

Обстрел «Содерины» из всех пиратских пушек продолжался около трех часов. При этом высокая маневренность более легких разбойничьих кораблей позволяла им уклоняться от ответных залпов тяжелых дальнобойных орудий венецианского судна.

Уорд победил в этой схватке, а его бесстрашие стало примером для команды — даже трусоватых разбойников оно превратило в храбрецов. Добыча, которую в итоге захватили пираты, оказалась чрезвычайно богатой. Помощник Уорда Уильям Грейвс оценил ее стоимость по меньшей мере в два миллиона фунтов стерлингов.

Позже, в мае 1608 года, двое арестованных членов команды, Томас Миттон и Уолтер Хэнкок, когда их допрашивали в суде Адмиралтейства, подтвердили, что после захвата венецианца получили по 83 фунта каждый. По тем временам это была огромная сумма. Легко представить себе, насколько сообщения о таком громком успехе способствовали росту славы английского пирата.

В начале XVII века Уорд стал популярным персонажем стихов, баллад и памфлетов. Пьеса «Христианин, ставший турком» была написана Робертом Дэборном в 1612 году именно об Уорде. Народ отождествлял его с объявленным вне закона Робином Гудом, грабившим богачей и раздававшим награбленное беднякам. Некоторые литературные произведения откровенно оправдывали пиратство.

В конце концов король Яков I решил принять меры к пресечению морского разбоя. Монарх неоднократно выступал с декларациями против пиратства. В одной из таких деклараций от 8 января 1609 года прямо упоминалось имя Уорда.

Враждебное отношение Якова I к Уорду отчасти было вызвано дипломатическими осложнениями, связанными с нападениями последнего на иностранные суда. В результате правительства тех стран, чьи корабли подверглись разграблению, стали требовать компенсации. Однако другим пиратам — таким как капитан Генри Мейнуоринг — король даровал прощение. А вот Уорду не разрешали находиться на территории Англии даже несмотря на то, что он предложил королю за свое помилование потрясающую сумму — 40 тысяч фунтов стерлингов. Яков наотрез отказался вести какие-либо переговоры с Уордом, считая себя оскорбленным его непомерной наглостью.

Дело в том, что после 18-летней войны с Испанией, по окончании правления его предшественницы Елизаветы I, король стремился к установлению в Европе мира и безопасной торговли. А Уорд нападал на суда всех государств без разбору. Постепенно Яков пришел к выводу, что, казнив Уорда, он докажет свое стремление искоренить пиратство.

Но вместе с тем король понимал, что люди, обладающие способностями Уорда, могут сослужить хорошую службу государству. В годы напряженных отношений с Испанией, которые в результате привели к войне, Елизавета I регулярно пользовалась услугами пиратов. Ведь их можно было привлечь к участию в определенного рода заморских экспедициях.

В 1582 году известный пират Клинтон Аткинсон командовал судном «Процветание», входившим в группу из 11 английских судов. Эта группа была отправлена в море для нападения на суда Испании. Все суда имели каперские свидетельства приора Крату (Португалия) Антонио I, которого Елизавета хотела видеть на троне Португалии после ее аннексии испанским королем Филиппом II в 1580 году. Напомним нашим читателям, что каперство — это разрешенное воюющим государством нападение вооруженных частных судов на неприятельские торговые корабли или корабли нейтральных стран. Каперство было запрещено Парижской декларацией о морской войне 1856 года.

Морские офицеры — подданные Елизаветы — так же, как и занимающие высокое положение придворные, нередко вовлекались в реализацию проектов в сфере торговли, захвата добычи и колонизации, неотъемлемой частью которых было пиратство. Во времена правления Елизаветы стратегическая польза пиратства признавалась официально. Королева даже санкционировала организацию экспедиций, целью которых называлось якобы развитие и расширение торговых маршрутов, а на самом деле моряки должны были нападать на иностранные суда, особенно испанские.

Однако на протяжении первых десятилетий XVII века отношение государства к пиратству изменилось. И к тем, кто своими действиями вредил торговым операциям и установившимся деловым связям, стали применять суровые меры. При Якове I Англия искала пути создания империи путем установления мира и торговых отношений с европейскими конкурентами. Храбрость пиратов и их умение сражаться, конечно, могли оказаться полезными при становлении страны как морской и колониальной державы — но только если пираты атаковали «правильные» цели.

После того как в 1493 году папа римский издал буллу о разделе сфер влияния в Западном полушарии между Испанией и Португалией, Англия лишилась возможности осваивать новые земли. Ей оставалось лишь грабить корабли, чтобы отстаивать свои права на заморские территории и на будущую прибыль с удаленных рынков.

Придворный Елизаветы, государственный деятель, авантюрист и поэт Уолтер Рэли в своих «Рассуждениях об изобретении кораблей» высказал очень точное суждение о том, насколько важно владение искусством мореплавания для успехов английской нации: «Тот, кто властвует на море, властвует в торговле, тот, кто властвует в мировой торговле, властвует над богачами всего мира и, следовательно, над самим этим миром».

Пиратство в эпоху Возрождения можно рассматривать как ответ Англии на ее исключение из участия в прибыльной торговле с регионами, принадлежавшими Испании.

Пираты не всегда были камнем преткновения в международных начинаниях Англии и при случае могли выполнить важную задачу в становлении роли государства в мировой экономике. Так, например, в 1570-1580 годах большинство англичан считало пирата Фрэнсиса Дрейка героем. Его удачные нападения на испанские суда служили поводом для национальных торжеств. В Испании же он считался преступником, который должен предстать перед судом. В 1580 году Дрейка, после его возвращения из кругосветного плавания, королева Елизавета I посвятила в рыцари прямо на верхней палубе его корабля «Голден Хайнд» («Золотая Лань»),

Известно, что испанский посол оценил заслуги Дрейка иначе, нежели королева: «Он был искусным грабителем из неведомого мира». Как подчеркивал испанский поэт и солдат Хуан де Кастелланос в своей поэме «Слово о капитане Фрэнсисе Дрейке», написанной в 1586-1587 году, Дрейк хитер, изворотлив, честолюбив и кровожаден. Кроме того, он грабил соборы и церкви.

 

В условиях начальной стадии борьбы за становление империи трактовки понятия «пиратство» часто противоречили друг другу: для одних пират был преступником, для других — народным героем. Как говорилось выше, в соответствии с папскими буллами Англия лишилась права на ведение выгодной торговли и на колонизацию земель в Новом Свете. Таким образом, характер восприятия англичанами «морской деятельности» Дрейка формировался под влиянием чувств смятения и негодования, вызванных изгнанием Англии из сферы интересов Испании. Ответной реакцией стало пиратство.

Во времена Дрейка и Уорда было трудно разграничить явное пиратство и операции, проводившиеся по заказу властей. Участникам таких операций выдавались каперские свидетельства. Фактически лишь в XVIII веке морской разбой получил конкретное определение и был объявлен вне закона. Пиратство стало легче выявлять после того, как правомочное и неправомочное применение силы на море прописали более четко. Во времена Возрождения граница, разделяющая законные и незаконные действия, была зыбкой и нередко нарушалась, отчасти потому, что, хотя Законодательный акт 1536 года и провозглашал пиратство преступным актом агрессии, понятие «капер» возникло лишь в середине XVII века.