Это место – долина Смерти, как в переносном, так, увы, и в прямом смысле. Всего каких-то лет 15 тому назад здесь по улицам бегали дети, взрослые ходили друг к другу в гости на чай, рынки шумели — не хуже любого другого российского города. Сейчас там не осталось практически никого.

Да, города-призраки и покинутые жителями поселения доживают свой век не только в Соединённых Штатах. У нас есть свой Сайлент-Хилл, где когда-то с неба вместо снега падал пепел, люди в спешке уезжали в никуда, лишь бы подальше от насиженных мест, а под землёй бушевал многодневный пожар — горел уголь.

...Магаданская область, Сусуманский район, посёлок городского типа — Кадыкчан. Его название так и переводится с эвенкского — Долина смерти. От этого захиревшего и совсем уже гиблого места до ближайшего города, Сусумана, не больше 65 километров. А вот до Магадана — свыше семисот «колыметров», как когда-то шутили водители.

Кстати, такое страшное название посёлок получил благодаря наличию в долине подземных озёр, кои могут прорваться в любом месте — неожиданно и пугающе. Поэтому аборигены — коренные жители Колымы — никогда не селились здесь, они боялись. Добавляло ужаса и то, что долгое время на поверхности в долине собирался углекислый газ, его толщина составляла полметра над землёй! Понятно, что долго люди здесь жить не могли.

Началась официальная жизнь этого посёлка ещё в годы войны, если точнее, в 1943 году. Раньше местность служила обителью для заключённых колымского ГУЛАГа. Но потом геолог Борис Вронский нашёл в 1943 году в недрах земли, на глубине 400 метров, уголь, и был он высочайшего качества. В край потянулись люди, а удачливому геологу дали Сталинскую премию. Поиски угля были не случайны — в окрестностях трудились арестанты, добывая драгоценные металлы. Необходимо было не только золото, но и тепло, хотя бы для тюремщиков и «надсмотрщиков», поскольку и тем, и другим приходилось работать в 50-градусный мороз, когда 15-минутное пребывание на улице без шапки грозило серьёзным обморожением.

УЮТНЫЙ ПОСЕЛОК

Шахта, конечно, строилась руками ссыльных и репрессированных. Строили быстро, чтобы успеть за короткое и неласковое северное лето. Успели, шахта была нужной 400-метровой глубины, вскоре она обросла первыми поселковыми домами. Естественно, сколько во время лихорадочного строительства погибло арестантов, никто не считал. Страна была огромна, и на месте сотни погибших тут же оказывались сотни пока ещё живых — тех, кто развивал край. Когда говорят, что город построен на костях, это совсем не фразеологизм... Так и вышло с Кадыкчаном. Конечно, об этом не задумывались свободные люди, приехавшие сюда в поисках денег. Началась экстренная добыча угля.

В общем, в итоге кадычканский уголь питал Аркагалинскую теплоэлектростанцию, а она, в свою очередь, давала электроэнергию двум третям всей Магаданской области. Многие и многие посёлки, наконец, зажили в тепле, свете и, в общем-то, в уюте.

Жизнь в Кадыкчане била ключом. Да, поначалу это было типичное шахтёрское поселение. Но люди ехали в Кадыкчан в надежде на заработки, в ожидании новой жизни и дарили свои силы новому месту, обустраивая и облагораживая село. Развивалась инфраструктура, возводились детские сады, больницы, школы... Довольно скоро численность жителей перевалила за шесть тысяч человек. А потом и за двенадцать тысяч.

Смерть Сталина никоим образом не повлияла на процесс переселения. Хоть лагеря были закрыты, партия кинула клич простым людям, и они продолжали прибывать в дальние края. К обычным шахтёрам присоединились комсомольцы, движимые, с одной стороны, жаждой денег, а с другой — романтикой, «запахом тайги» и привычным в то время стремлением «догнать и перегнать».

Впрочем, и умудрённых опытом угольщиков, и юных комсомольцев понять можно: выйди за поселковые ворота — и вокруг непроглядная и вечная тайга, а если поживёшь немного рядом с нею, начинаешь по-настоящему ценить её неприметную красоту, стремишься разгадать её тайны. А зарплата в Кадыкчане превышала среднюю по всему Советскому Союзу по меньшей мере в пять раз, причём не только у шахтёров. Последние, конечно, «догоняли и перегоняли» план регулярно — благо, природа щедро делилась углём.

Посёлок, как говорят бывавшие там, был действительно красивым и очень богатым. Здесь не было засилия советского барокко, и вообще, никаких излишеств в плане архитектуры. Зато довольно скоро построили кинотеатр, несколько прачечных и химчисток, городской каток, спортивный комплекс, парикмахерские и даже ресторан! Многим, кто там никогда не жил, было не совсем ясно, зачем был нужен посёлку крытый каток, если там натурального льда — завались. Но кадыкчанцы его любили: кататься на открытом воздухе, на ветру и сорокоградусном морозе — не каждый сможет.

Под боком было всё необходимое и даже сверх того, и это, учитывая, что до ближайшей «земли», — пару дней на уазике по непролазным топям.

КОНЕЦ УГЛЯ

Анна Колодина вспоминает: «Моё детство прошло в этом уютном посёлке. Помню, так здорово было на санках кататься с сопок, а потом мы приходили домой и пили чай с конфетами — у нас всегда сладкое было на столе».

Делился ПГТ на три части — Кадыкчан Старый, Новый и Новейший. Когда была возведена последняя его часть, в первых двух сосредоточилось всё кадыкчанское хозяйство. Новейший же участок был достаточно удалён от шахт, километра на четыре.

Эти места всегда были лакомым местечком: здесь, в недрах суровой и с виду неприветливой земли кроется невероятное количество полезных и важных ископаемых. Но иногда земля за что-то гневается на людей, или человек сам допускает непростительную ошибку в обращении с планетой, и тогда случается катастрофа.

Как было в этот раз и почему взорвалась шахта, не известно. Скорее всего, «сыграл» свою роль метан. Но в начале девяностых налаженный быт дал трещину. Сначала перестала ходить добрая половина транспорта, которая уголь вывозила; в зарплатах регулярной стала только задержка, гастрономы опустели. Вскоре произошёл взрыв в шахте, где ещё оставались значительные угольные запасы. Во время взрыва погибло 6 шахтёров, но, как вскоре стало понятно, последствия этого оказались более трагичными. Предприятие по добыче топлива закрыли, жителей было решено расселить. Советский угольный Клондайк подошёл к концу.

Конечно, население было шокировано, сразу поползли сплетни о диверсиях, происках бандитов, много о чём. Но сплетни делу не помогли, как не помогла и совсем неудачная попытка расселения — квартиры оставляли, не забирая даже мебель. Надеялись вскоре вернуться, заколачивали двери, оставляли гневные надписи на случай мародёрства. Но не вернулись, не вернулся никто — было уже некуда.

Даже не потому, что шахту закрыли. Довольно скоро произошло замораживание котельной, единственной в Кадыкчане, которая давала тепло посёлку. Жить стало просто невозможно, хотя до этого жители пытались сохранить свою обитель — в туалет ходили на морозы, никакой инфраструктуры не сохранилось, парикмахерские и любимый жителями каток закрылись одними из первых. Но тогда надежда ещё была... испарилась она вместе с котельной. Уходили последние жители, побросав даже детские игрушки. Их и сейчас можно найти в квартирах — малочисленным мародёрам плюшевые мишки оказались не нужны. Не взяли и мебель, оставили автомашины, просто воровать было некому.

В 1986 году в Кадыкчане проживало с лихвой 10 тысяч жителей. В 2002 году — 875 человек, они жили на двух небольших улицах. Год спустя посёлок был официально упразднён приказом № 32403 по Магаданской области. Несколько лет назад там ещё доживало около сотни жителей — жалкая горстка тех, кому ехать было некуда. Сейчас там не осталось никого.