К сожалению, имя этого человека почти забыто. Тем не менее Уильям Томас Грин Мортон вполне достоин того, чтобы о нем помнили. Ведь это он оказал человечеству неоценимую услугу — избавил от страшной, мучительной боли во время операций.

Мортон родился в 1819 году в американском городе Чарльтоне (штат Массачусетс). Его отец был владельцем торговой лавки и сельскохозяйственной фермы, где и прошло детство Уильяма. Еще подростком Уильям стал мечтать о профессии врача. Однако разорение отца заставило юношу изменить свои планы. Молодой Мортон начал вести дела в отцовской лавке и... довел ее до полного краха.

После этого он вернулся к мыслям о медицине и поступил в открывшийся в Балтиморе Колледж учебной хирургии. Это была первая стоматологическая школа в США, которую создало недавно появившееся Американское общество зубных хирургов. В то время стоматология в Америке была не на высоте, поэтому даже после окончания учебного заведения молодой дантист не чувствовал себя уверенно. Два года Мортон практиковал в двух маленьких городках штата Коннектикут, после чего вместе с Хорасом Уэллсом, дантистом-самоучкой, открыл клинику в Бостоне.

Однако дело у компаньонов не пошло. Через год Уэллс вышел из бизнеса, и Мортон остался один. Он упорно экспериментировал в области техники протезирования, искал различные способы обезболивания. И постепенно его дела пошли на лад.

Не прекращая практики, Уильям поступил в знаменитую Гарвардскую медицинскую школу. Там он встретил доктора Чарльза Томаса Джексона, преподавателя химии и минералогии, который впоследствии сыграл в судьбе Мортона важную и в то же время трагическую роль.

Тем временем в городе Хартфорде, куда уехал бывший компаньон Мортона Уэллс, 10 декабря 1844 года продемонстрировали действие «веселящего газа» — закиси азота. Это подало Уэллсу мысль о том, что подобное вещество может быть использовано для анестезии при удалении зубов. Приобретя небольшое количество закиси азота, Уэллс попробовал его при лечении одного пациента и остался доволен результатом. Дальнейшее применение газа показало, что обезболивающий эффект наблюдается всего лишь в 50% случаев. Несмотря на это, Уэллс провел публичный сеанс удаления зуба с применением закиси азота, но демонстрация провалилась. А ассистировавший другу Мортон понял: нельзя рассчитывать на скорое решение проблемы.

И Мортон начал экспериментировать. Однажды Уильям работал с эфиром и заметил, что нанесенное на участок кожи вещество испаряется и снижает ее чувствительность. Мортон решил применить эфир в зубоврачебной практике. Однако местная анестезия особого результата не дала — действие препарата оказалось кратковременным. Тогда Мортона осенила идея попробовать вдыхать пары эфира. Уильям задал прямой вопрос Чарльзу Джексону: возможно ли использовать эфир в зубной практике? Джексон ответил утвердительно и даже снабдил своего ученика стеклянной капельницей.

Итак, взяв продукт самой высокой очистки, Мортон проделал опыт на себе. Он смочил эфиром платок и, вдохнув несколько раз пары, потерял сознание, а придя в себя, обнаружил, что не может пошевелиться. Чувствительность тела восстановилась не сразу. Часы показывали, что прошло семь — восемь минут. «Я твердо убежден, что в течение этого времени зуб можно было бы вырвать без всякой боли», — подытожил Мортон результаты опыта. И уже назавтра опробовал метод на пациенте. Все прошло замечательно. Пациент пришел в сознание и рассказал, что во время процедуры не чувствовал боли. В своем дневнике Мортон обвел кружком дату 30 сентября 1846 года. Это событие отметили даже в утреннем выпуске газеты, и хотя в заметке фамилия врача не называлась, весть об эксперименте распространилась по Бостону.

Вскоре Мортона навестил Джон Уоррен, один из известных бостонских хирургов, и предложил молодому дантисту применить усыпляющее средство при проведении сложнейшей операции по удалению опухоли на горле пациента. И операция завершилась полным успехом! Покидая операционную, Джон Уоррен сказал: «Мы видели сегодня нечто такое, что обойдет весь мир».

Открыть секрет анестезирующего средства и разрешить его применение во всех больницах значило добровольно отказаться от права на все финансовые преимущества, которые давал патент. К тому же неожиданно выяснилось, что на него претендует также... доктор Джексон, давший Мортону совет по применению эфира.

А дело в том, что поначалу Джексон, боясь неудачи, полностью отмежевался от какого-либо участия в истории с эфиром. Затем, увидев победу Мортона, сначала потребовал отступные, потом проценты с дохода и, наконец, равноправное соавторство. Мортон, которому открытие наркоза стоило немалых расходов и бессонных ночей, категорически отказался. Но адвокат посоветовал ему не вступать в тяжбу и пойти на уступки. В конце концов, в 1846 году патент был получен на два имени — Мортона и Джексона.

Существовала и еще одна маленькая загвоздка: открытие Мортона никак не называлось. Но однажды Уильям получил письмо от профессора анатомии и физиологии Гарвардской медицинской школы Оливера Холмса: «Я хочу подсказать вам мысль о названии, которое можно дать состоянию больного и применяемому средству. Состояние должно быть, я думаю, названо анестезией. Это означает «нечувствительность». Прилагательное будет «анестетический». Таким образом, мы можем сказать: «состояние анестезии» или «анестетическое состояние»».

Так всемирно значимое открытие обрело свое имя. Эфирный наркоз вошел в научный мир. 9 ноября 1846 года на заседании Бостонского медицинского общества хирург Джон Уоррен сделал научный доклад «Нечувствительность во время хирургических операций, произведенная ингаляцией». Вслед за этим появилась первая научная статья в медицинском журнале Бостона. Несмотря на явный триумф, Мортон не был доволен оборотом дела, так как рассчитывал на значительную материальную отдачу от применения своего изобретения. Однако прибыль оказалась эфемерной. Множество врачей пользовались эфирным наркозом, не считаясь с патентом и его авторами.

Видя это и сочувствуя Мортону, врачи массачусетской больницы собрали деньги и подарили ему кошелек с тысячей долларов. Кроме того, бостонские медики составили петицию, адресованную Конгрессу США, в которой содержалась просьба премировать Мортона за сделанное им великое открытие. Это прошение тотчас было опротестовано Уэллсом и Джексоном, что положило начало многолетней тяжбе, отнявшей у каждого из участников массу сил и здоровья.

С момента первого применения наркоза прошло восемь лет. И вдруг неожиданно для всех из штата Джорджия пришли сведения о том, что задолго до Мортона эфир применил доктор Кроуфорд В. Лонг, который провел первую операцию под наркозом 30 марта 1842 года. Об удивительных свойствах эфира Лонг узнал во время своей учебы в медицинской школе университета Пенсильвании, наблюдая за молодежью, которая дышала эфирными парами и впадала в эйфорию. Джексон отправился в штат Джорджия, где удостоверился в документальном подтверждении приоритета Лонга. Это дало Джексону в руки новые карты для уничтожения Мортона (забегая вперед, скажем, что доктор химии, переживший всех конкурентов, до конца дней пытался доказать свой приоритет в открытии наркоза. Последние годы этот человек провел в приюте для душевнобольных).

А как сложилась дальнейшая жизнь Мортона? Стремясь утвердить себя как единственного первооткрывателя эфирного наркоза, он отказался от практики и большую часть времени проводил в Вашингтоне, надеясь добиться денежной премии Конгресса США. Порой у несчастного изобретателя дела обстояли настолько плохо, что ему приходилось закладывать в ломбард зубоврачебные инструменты и свои награды, в том числе орден Святого Владимира, присланный русским императором Николаем I.

В 1868 году некий нью-йоркский журнал опубликовал очередной пасквиль, в котором вновь доказывался приоритет Джексона. Статья настолько взволновала Мортона, что он тут же отправился в Нью-Йорк, где стояла сильная жара. Находившийся в тяжелом душевном состоянии Уильям почувствовал себя плохо, попал в больницу, где и скончался.

Мортона похоронили в Бостоне. На его могиле высечена надпись: «Уильям Т. Г. Мортон, изобретатель и создатель анестезирующих ингаляций, кем боль в хирургии была предупреждена и уничтожена, до которого во все времена хирургия была ужасом, после которого наука получила управление над болью».