Ровно 80 лет назад на Самарской Луке начали свою работу особые геологические партии Волгостроя.

Впервые с проектом строительства гидроэлектростанции на Волге у Жигулей в 1913 году выступил безвестный в то время самарский инженер Глеб Кржижановский, чем вызвал переполох в среде губернской властной элиты. Всех успокоил владелец земель Самарской Луки граф Орлов-Давыдов, который заявил, что разрешения на такое строительство он никогда и никому не даст. Но граф тогда не мог даже и предположить, что уже в 1920 году Кржижановский, ставший к тому моменту руководителем проекта ГОЭЛРО, сделает Жигулевскую ГЭС краеугольным камнем в своем плане электрификации России.

Из-за Гражданской войны, поволжского голода и разрухи реализацию плана строительства самых мощных ГЭС пришлось отложить на несколько лет. Лишь в 1930 году ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли совместное постановление, согласно которому, Госплану поручалось «повернуться лицом к Волгострою, составить проект, выявить все возможности его сооружения». Предполагалось, что уже весной 1932 года Совнарком СССР утвердит проект такого строительства, чтобы в 1937-1938 годах важнейший народно-хозяйственный объект был принят в эксплуатацию.

В соответствии с этим партийно-правительственным документом в Ленинграде в конце 1930 года был создан НИИ «Водно-и инженерно-геологические исследования для Волгостроя», филиал которого впоследствии открылся в Самаре. А ровно 80 лет назад, в апреле 1931 года, в Жигулевские горы прибыли особые изыскательские партии из этого института, которые затем в течение восьми лет работали здесь под общим руководством инженера Александра Баркова. За годы своих исследований геологи собрали огромное количество материалов о подземном мире Самарской Луки, значительная часть которых вплоть до начала 90-х годов имела гриф «Секретно».

В начале 30-х годов никто, конечно же, всерьез не задумывался о негативных последствиях сооружения гидроэлектростанции в Жигулях для экологических систем всего Волжского бассейна. Более того: даже немногочисленные голоса ученых, призывающих отнестись к такому строительству со здоровой долей критики, тогда воспринимались не иначе как вредительство и очернение советского строя. Отражением общих настроений того времени стала, в частности, брошюра под характерным заголовком «Река в плену», вышедшая в 1931 году.

Во вступительном слове автор брошюры инженер Николай Абалкин восторженно восклицает: «Это приказ! Мы должны построить Волгострой, чтобы множить наши победы... Срок размечен партией, значит, не отступать. В срок и во что бы то ни стало выполнить задание ЦК». А дальше Абалкин вполне в духе своего времени предупреждает: «Берегите Волгострой! Прикройте его броней неусыпного контроля масс. К Волгострою уже тянутся руки вредителя, кулака, оппортуниста, бюрократа. Но им не сорвать большевистского строительства мирового гиганта электрификации». В завершение автор выражает надежду на то, что «уже совсем скоро электрический свет, рожденный мощью волжских вод, побежит по проводам и будет освещать наше социалистическое счастье».

В течение 1931-1939 годов особые отряды геологов изучали потоки подземных жигулевских вод, уточняли внутреннее строение горных массивов, наносили на карту разнообразные карстовые структуры, в первую очередь — малоизученные волжские пещеры. Некоторые из них, как тогда выяснилось, пронизывали всю горную толщу Жигулей чуть ли не насквозь.

Горные инженеры обследовали также систему штолен, разработчиком которых был Северохимический трест (СХТ), деятельность которого в 20-30-е годы XX века была засекречена. Причины этого понятны: большая часть тяжелой физической работы на объекте велась силами заключенных, содержавшихся в лагерном пункте № 1, что у села Гаврилова Поляна. Значительная часть продукции треста шла на оборонные химические предприятия, где она использовалась для производства взрывчатых и отравляющих веществ.
Горные инженеры через пещеры смогли также проникнуть в систему подземелий Самарской Луки, куда до них еще ни разу не ступала нога человека. При этом лишь совсем недавно были рассекречены материалы о том, что во время своих путешествий по жигулевским недрам геологи не раз встречали, мягко говоря, не совсем обычные явления, о неразглашении сведений о которых изыскатели в свое время дали подписку компетентным органам.

Например, в подземельях Жигулей они обнаружили фиолетовое свечение ледяных и каменных глыб, что указывает на наличие в них значительных включений радия. Распад этого радиоактивного химического элемента вызывает ионизацию воздуха и свечение окружающих горных пород. Наличие радия, урана и прочих радиоактивных химических элементов в недрах области, в том числе и на Самарской Луке, геологическими исследованиями было подтверждено лишь в 70-80-е годы XX века.

В других пещерах изыскатели наблюдали и вовсе удивительные картины. Вот выдержка из воспоминаний сотрудника геологической партии Николая Соколова: «Мы шли согнувшись по узкому извилистому лазу, и каждый из нас слышал впереди себя волшебный тихий звук, похожий одновременно и на колокольный звон, и на шепот каких-то существ. Казалось, этот звон рождается где-то в глубине горы и наполняет собой всю пещеру. Напуганные непонятным явлением (ведь неизвестное всегда страшит), мы вышли в обширный зал, где можно было встать в полный рост. В зале оказалось очень влажно, а с высокого потолка падали водяные капли, которые неизменно ложились в давным-давно выдолбленные в скале щели. Кто-то предположил, что волшебный звук как раз и порождает падение капель с потолка, но вряд ли это было так. Скорее всего, звон-шепот возникал от прохождения воздуха в пещеру с поверхности через мелкие щели, но с уверенностью это подтвердить никто не смог».

Тексты таких заметок сотрудников особой геологической партии Волгостроя в то время сразу же засекречивались. Возможно, они и по сей день находятся в архивах бывшего ленинградского НИИ «Водно-и инженерно-геологические исследования для Волгостроя», который был упразднен в 1940 году. Тем не менее в коллекции самарской неправительственной исследовательской организации «Авеста» имеются тексты рассказов бывших сотрудников этого НИИ, записанные ими в конце 80-х годов. Сейчас же никого из геологов группы Баркова в живых уже нет, и подтвердить эти рассказы не представляется возможным.

Выводы геологов после многолетних исследований жигулевских подземелий для партийно-советских властей нашей страны оказались крайне неутешительными. Согласно прогнозу ученых, из-за громадного числа различных трещин, пустот и полостей после сооружения плотины почти сразу же должна была начаться утечка воды из водохранилища в обход гидроузла. А подобный катаклизм вызвал бы быстрое затопление не только всей территории Самары, но и множества других городов, находящихся ниже ее по течению Волги.

Именно благодаря этим подробнейшим изысканиям геологов группы Александра Баркова правительство СССР в конце концов было вынуждено отказаться от проекта возведения ГЭС в Жигулевских воротах, а все начатые объекты — законсервировать. Уже после Великой Отечественной войны это строительство было перенесено на 80 километров выше по течению реки — в район города Ставрополя-на-Волге. Здесь, как известно, в 1950 году и началось сооружение Куйбышевского гидроузла, в то время крупнейшего в мире.

Однако в конце 30-х годов остановить одним махом все подготовительные работы по сооружению ГЭС в Жигулевских воротах оказалось невозможным. К моменту обнародования окончательных выводов об итогах исследований жигулевских недр уже было подписано совместное постановление Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) «О строительстве Куйбышевского гидроузла и гидроузлов на реке Каме». В соответствии с этим документом в Самаре (тогда Куйбышеве) создали Управление строительством Куйбышевского гидроузла (СКГУ), одним из важных подразделений которого был Самарский исправительно-трудовой лагерь (Самарлаг). Весь ход подготовки к возведению ГЭС в Жигулевских воротах для общественности был широко открыт, и о нем много писали в газетах того времени. Но при этом совершенно секретный характер носила информация о том, что эта великая стройка коммунизма в значительной степени держалась на подневольном труде десятков тысяч заключенных.

К концу 1939 года в СКГУ насчитывалось уже 36 546 лагерников, большая часть из которых работала на прокладке железнодорожной ветки и на ее обслуживании. А в 1940 году в связи с консервацией строительства все участки бывшего Самарлага передали на баланс вновь образованного Управления особого строительства, под неусыпным надзором которого заключенные строили мощные авиационные заводы.