В начале января 1935 года Гитлер назначил начальником военной разведки абвера вице-адмирала Вильгельма Канариса, предки которого, как утверждалось, были выходцами из Греции.

На этот шаг фюрер пошёл без особого желания, а лишь делая уступку своим генералам. Он никогда полностью не доверял Канарису, подозревая его в двурушничестве, называя «хитрой лисой» и держа на заметке.

Антипатия к адмиралу-разведчику усиливалась по мере того, как вермахт терпел одно крупное поражение за другим во Второй мировой войне.

Некоторые из его ближайших сотрудников были сняты с постов и арестованы гестапо по обвинению в тайных связях с британцами.
В феврале 1944 года Канарис делал в ставке Гитлера доклад о положении на Восточном фронте. Гитлер слушал его с каменным выражением лица, затем в какой-то момент вдруг резко вскочил, отшвырнул в сторону стул и бросился на адмирала с кулаками.

- Вы пытаетесь доказать, будто я проиграл войну! - кричал он с пеной у рта.

Истерика фюрера длилась довольно долго. Немного успокоившись, он снял Канариса с должности и следом передал абвер в ведение Главного управления имперской безопасности (РСХА), возглавляемого Кальтенбруннером.

Канарису подыскали малозначащий, «декоративный» пост.

Гитлер продолжал держать опального адмирала на заметке.

20 июля 1944 года группой заговорщиков была предпринята самая значительная попытка покушения на Гитлера, закончившаяся, как и все предыдущие, неудачей. Канарис не участвовал в заговоре, но не мог не знать о нём.

Едва услышав, что Гитлер не пострадал при взрыве, Канарис незамедлительно поспешил на службу и поставил свою подпись под коллективной телеграммой фюреру с поздравлениями по случаю чудесного спасения от гибели.

Однако этот ход не возымел желанного действия. Имя адмирала сразу же оказалось в чёрном списке, который по поручению Гитлера составил шеф гестапо, небезызвестный «папаша» Мюллер, руководивший расследованием этого дела.

Пользуясь своими неограниченными полномочиями, Мюллер поручил арестовать опального адмирала Вальтеру Шелленбергу - главе внешней разведки. 23 июля Шелленберг выехал в престижный район Шлахтензее, где проживал Канарис.

Дверь открыл сам адмирал, который сразу же всё понял.

- Я так и думал, что это будете вы, -сказал он визитёру, с которым всегда поддерживал ровные отношения, затем добавил совсем тихо: - Обещайте мне только одно - устроить мою встречу с Гиммлером в ближайшие дни.

- Обещаю доложить о вашей просьбе рейхсфюреру, - обтекаемо ответил Шелленберг и посмотрел на часы: - Вероятно, вам необходимо сделать распоряжения по дому. Не беспокойтесь, я буду ждать вас в этой комнате в течение часа, никуда не выходя. Если вдруг произойдёт что-то непредвиденное, то я укажу в рапорте, что вы направились в спальню для переодевания.

Канарис отрицательно покачал головой:

- Благодарю вас за вашу деликатность, но пускать себе пулю в висок я не намерен, как, впрочем, и спасаться бегством, поскольку не чувствую за собой никакой вины. Исполните своё обещание!

Он поднялся на второй этаж своего особняка и скрылся за одной из дверей.

Шелленберг терпеливо ждал. Может быть, выстрела? Спустя четверть часа хозяин дома вернулся в гостиную. Он был в военной форме, с саквояжем в руке.

Всем своим видом Канарис демонстрировал, что готов к повороту в своей судьбе.

Шелленберг доставил своего спутника на территорию школы пограничной полиции близ Фюрстенберга. Здесь уже было около двух десятков генералов и старших офицеров, задержанных по подозрению в причастности к кругу заговорщиков. Все они сидели за столиками казино при полицейской школе.

Появление Канариса и Шелленберга было встречено оживлённым гулом.

Адмирал попросил своего спутника побыть с ним ещё немного. Они сели за отдельный столик.

Канарис вновь напомнил о своей просьбе относительно встречи с Гиммлером.

Наконец Шелленберг попрощался и ушёл. В тот же день он информировал Гиммлера о подробностях задержания адмирала. «Впоследствии, - писал Шелленберг в своих мемуарах уже после войны, - рейхсфюрер никогда не рассказывал мне о своей беседе с адмиралом, но она, вероятно, всё же состоялась, ибо только этим я могу объяснить, почему вынесение приговора Канарису долго откладывалось и почему он был предан казни лишь за несколько недель до конца войны».

По какой же причине Канарис рвался во что бы то ни стало встретиться с Гиммлером и почему рейхсфюрер, фактически второй после Гитлера человек в рейхе, «крышевал» опального адмирала? По одной из версий, Канарис располагал компроматом на Гиммлера, в частности, знал о его тайных попытках наладить контакты с англичанами и американцами. Очевидно, беседуя с Гиммлером, Канарис дал слово молчать, но лишь при условии, если ему будет сохранена жизнь.

Адмирала и вправду вскоре оставили в покое, поместив его в концлагерь Флоссенбург, к северу от Мюнхена, где для высокопоставленного узника были созданы вполне комфортные условия содержания. Казалось, здесь он сумеет дождаться конца войны. Но в начале апреля 1945 года Гитлер, который никогда ничего не забывал, лично распорядился отдать Канариса под суд. Военно-полевой суд СС приговорил бывшего руководителя абвера, как и следовало ожидать, к смертной казни. 8 апреля адмирал был повешен на фортепьянной струне, прикреплённой к стальному крюку, какие обычно используют на скотобойнях. Вместе с ним был казнён один из его приближённых сотрудников по абверу, генерал-майор Остер.

Хотя один из заговорщиков назвал Канариса «духовным инициатором антиправительственного движения», тот не был убеждённым борцом с нацизмом. Он нёс прямую ответственность за множество военных преступлений, за сотни чужих жизней. Послевоенные историки называли его «хитрым, коварным, изворотливым и наглым авантюристом», заявляя, что если бы Канарис пережил Гитлера, то его непременно повесили бы по приговору Нюрнбергского трибунала.