| Главная » Статьи » Археология |
Ученые: мамонты - первые герои русских сказок
На основании изучения множества археологических данных академик Б.А. Рыбаков обнаружил божество, которое он отнёс к палеолиту, - «змеиный сюжет появился ещё в палеолите, но там трудно разгадать его смысл» [Рыбаков, 1981]. В русских сказках часто встречается образ Змея (или Чуда-Юда), при описании которого «нередко сказка упоминает хоботы, а самого Змея называет «хоботистым». Чудо-Юдо своих противников не кусает, не когтит, а «вбивает в землю» или бьёт хоботом («жогнул своим хоботом»)» [Рыбаков, 1981]. Из представленных характеристик Змея видим, что они являются смешанными: с одной стороны проглядывает безусловная мифологичность, а с другой - безусловная реальность. Особенно в сюжетах с хоботом. На наш взгляд, смешение представлений произошло с течением времени. Сначала была реальная картина сражения с кем-то или чем-то крупным и сильным, а позже она обросла мифологемами и стала сказкой. Реальную сторону возможного чудища рассмотрел Б.А. Рыбаков: «Самого его убивают (помимо стандартного сказочного меча) стрелами, копьями и раскаленными камнями, которые помощники героя бросают ему в пасть... Не думаю, что будет большой натяжкой признать в этих сказочных приметах чудища обрисовку древнего мамонта (или мамонтов), загнанного огненной цепью загонщиков в ловчую яму, в подземелье» [Рыбаков, 1981]. Наличие мамонтов само по себе является меткой палеолита, а «такое углубление одного из самых ярких сюжетов русской сказки в палеолит, естественно, вызовет возражения: как могли у восточных славян (древних русов - А.Т.), никогда не видевших мамонта, сохраниться подобные пережиточные воспоминания?!» Б.А. Рыбаков сам же и объясняет: «Следует учесть, что схватки с мамонтами происходили на протяжении, по крайней мере, 500 таких поколений, и на глазах одного рассказчика за всю его жизнь они повторялись сотни раз. Для того чтобы все героические и трагические стороны этих жизненно необходимых схваток запечатлелись в памяти людей, времени было более чем достаточно. Конечно, за те 240 поколений, когда рассказ велся уже о прошлом, не подкреплялся свежими впечатлениями и превратился в чудесную сказку с фантастическими (для слушателей) персонажами, многое забылось, перепуталось, смешалось с другими, новыми образами, но то, что, несмотря на вполне естественную путаницу, в сказках удается всё же выделить несколько устойчивых элементов, ведущих нас к палеолитической охоте, является очень интересным» [Рыбаков, 1981]. Анализируя встречаемость сюжета со змеем, Б.А. Рыбаков замечает, что «очень важны общие наблюдения фольклористов над жизнью и местом в сказочном фонде сюжета «победитель змея»», и делает вывод: «Таким образом, можно считать, что к палеолиту восходят в сказках три элемента: связь с инициациями, образ женского охотничьего божества (Мокоши) и сильно трансформированное описание грозных схваток с мамонтами» [Рыбаков, 1981]. Академик с помощью мифа доказал: древние русы происходят с тех же самых территорий, которые называются Центральной Россией. Поясним. Мамонт обитал только в Европе, Северной Азии и Северной Америке во 2-й половине плейстоцена. Вымер около 10 тысяч лет тому назад. Поскольку до 10-го тыс. до н.э. северная часть Европы находилась подо льдами, то с мамонтом древние русы могли встретиться только на территории Русской равнины или Сибири, но в последней отсутствуют археологические доказательства. Поэтому в данном случае мифология доказывает автохтонность русского населения на территории Руси и глубину мифологической памяти, идущую со времени верхнего палеолита (50 - 20 тыс. до н.э). Оба эти вывода полностью подтверждаются генетическими исследованиями [Клёсов, Тюняев, 2010]. Археологические находки доказывают то же, и, прежде всего, это палеолитические статуэтки богини Мокоши. В следующем периоде - в мезолите древнерусский человек сосредоточился в местах наибольшей плотности лесов. Это Тверская и Ярославская области [Тюняев, 2010]. «Медлительный темп жизни в лесной зоне, растянутость во времени многих культурно-исторических явлений не позволяют прикрепить истоки «лесных» сказок к какой-либо узкой эпохе, но, судя по всему, началом формирования этого цикла можно признать мезолит или охотничий неолит, время значительных передвижений одиноких охотников по пустынным, безлюдным местам, где нет «ни стёжечки, ни дорожечки». Восстанавливаемый В.Я. Проппом комплекс инициации, охотничьих мужских домов, колдунов и колдуний, живущих за забором, увешанным черепами, «лесной науки» и «лесной религии» не может быть надежно сопоставлен с археологическим материалом, но по общему духу этого комплекса основу его можно возводить к мезо-неолитическому времени... Собрана пестрая мозаика археологических материалов, в известной степени раскрывающих религиозные представления той эпохи, к которой можно приурочить Сварога и Дажьбога» [Рыбаков, 1981]. Вся мифологическо-историческая хронология, связанная со Сварогом, приобретает связный и стройный вид. Возникнув в самом начале мезолита, Сварог закономерно в конце мезолита смог научить всем тем же знаниям, которыми уже владели древние русы, и население вновь складывающихся древнерусских выселок под названием «Египет». Именно такая картина подтверждается текстами древних летописей, а также и многочисленными археологическими находками. Реконструируется она и из торговых путей того времени, самый ранний из которых - «нефритовый» - связывал в неолите южные земли будущей Руси, через Кавказ [Нариманишвили, 2009] с землями Древнего Египта [Тюняев, 2010a]. Дальнейшие связи, раскрываемые Б.А. Рыбаковым, тоже находят своё подтверждение как раз в конечной фазе мезолита, а потом переходят в неолит. «Эра Сварога и Дажьбога начинается с того, что в глазах славян-земледельцев происходит своеобразная «гуманизация» загробного мира. Если ранее представляли себе, что умерший человек не покидал земного пространства, а лишь превращался, перерождался в какое-то иное существо, ради чего умершему и придавали позу эмбриона, готового вновь родиться, то теперь возникла мысль о каком-то обиталище душ. Ранее думали, что умершие люди в том или ином облике находились среди живых, да и сами живые, если логически представить себе эту систему целиком, обязательно являлись потомками существ, которые были когда-то зверями, людьми, птицами или рыбами» [Рыбаков, 1981]. Виды добычи, являющиеся в хозяйстве основными, не могли не стать основой мифологии жителей Центральной России. Из археологических данных [Жилин, 2001] в каждом секторе - охота на животных (или животноводство), охота на птиц, рыболовство, собирательство (и земледелие) и др. - археологически можно выделить по одному лидирующему виду: * В охоте на животных и животноводстве - это лось. * В охоте на птиц - это утка (разные виды уток). * В рыболовстве - это щука. * В собирательстве - это орех. * В домашних делах - прядение. * В повторяемости временных процессов - календарные законы. Мезолитический человек запечатлел объекты своей добычи, от которых он всецело зависел, в предметах, название которых можно соотнести с мифологическими верованиями. Это, прежде всего, представленные выше скульптурные изображения ЛОСЯ. По археологическим данным [Жилин, 2001], образ лося, как объект сказочно-мифологической системы, известен уже с раннего мезолита Русской равнины (8 тыс. до н.э.), а в вышивках и других видах русского народного творчества дошёл до настоящего времени. Лось является традиционным и основным участником астральных мифов, причём, типологически наиболее ранних. Изучение таких мифов помогают определить, прежде всего, космологическую роль лося. Связь лося с солнцем (рога лося - лучи солнца), подтверждается мифологическим образом космического лося, отождествляемого с созвездием Большой Медведицы (в русской народной традиции это созвездие называется «Лось»). В древнерусском астрономическом фольклоре чрезвычайно широкое распространение имеет образ Большой Медведицы как колесницы или повозки (русск. название созвездия «Воз» - Большая Медведица). Лось также выступает как персонаж демифологизированной животной сказки, нередко как образ Вселенной и дух - помощник волшебника, его ездовое животное. Утка (и яйцо) также является одним из главных персонажей в древнерусском мифе о Дереве жизни - в сказках о Кащее Бессмертном: «на море, на океане есть остров, на том острове дуб стоит, под дубом сундук зарыт, в сундуке - заяц, в зайце - утка, в утке - яйцо, а в яйце - моя смерть». По одному из древнерусских мифов, в существовавшем огромном водном пространстве плавали две утки. Одна из них решила сотворить землю из ила. Вторая нырнула и со дна принесла ил в клюве. Первая утка стала разбрасывать его по воде, и появилась земля. Вторая утка, выйдя на сушу, стала разбрасывать камешки, и появились горы. В мифологии времени неолита есть своё удивительное богатство разнообразного материала. Этот «необъятный неоэнеолитический материал чрезвычайно разнороден, многообразен. И, по предложению Б.А. Рыбакова, «начнем рассмотрение не с того, что отличает новую, земледельческую эпоху от предыдущих, а с того, что связывает их, что продолжает тысячелетние традиции охотничьего общества». Это подтверждал археолог Д.А. Крайнов, системно изучавший неолит Древнейшей Руси. Он отмечал, что верования древних русов неолита - это культ небесного оленя-лося [Крайнов, 1977]. Эти верования явились закономерным развитием мезолитической фазы. А в бронзе были продолжены, в частности, в верованиях скифов. Отсюда в русскую мифологию и астрономию вошли древнерусские названия «Лось» созвездий «Большая Медведица, «Прикол», «Плеяды» и др. Другое древнерусское название лося - ВОЛИН [Даль, 1866] приводит нас к этимологии названия крупнейшей русской реки ВОЛГА. Согласно древнерусским мифам, она образовалась из молока, вытекающего из сосцов Небесной Лосихи (Коровы Земун) Макоши (от неё Москва). Наиболее архаичный образ Небесной Лосихи Макоши и последующий Коровы Макоши дошёл до нас в разнообразных вышивках. Такую идентификацию образов проводил ещё академик Б.А. Рыбаков [Рыбаков, 1981]. Более того, неолитические статуэтки Мокоши подписаны - на многих из них изображена её монограмма: «Уже в раннем неолите мы встречаем своеобразный вид глиняной посуды, который устойчиво держится вплоть до гальштата: сосуды в виде фигур животных. Для ранних стадий известны сосуды в виде медведя или огромного оленя 6-го тысячелетия до н.э.; они покрыты символическим орнаментом» [Рыбаков, 1981]. Всё существование культа Мокоши маркируется известными палеолитическими женскими статуэтками. Самые ранние их находки связаны с костёнковской культурой верхнего палеолита Центральной России (50 тыс. до н.э.), в Ориньяке попали в Европу (с 40-го тыс. до н.э.), а в раннем неолите распространились с культурами крашеной керамики по всему Средиземноморью и в Азию. Фигуры женщин в масках (типа маски медведицы; Породин, Югославия) относятся к 6-му тыс. до н.э. Например, «схематическая фигурка женщины в юбке увенчана головой с длинным носом и огромными глазами. Ни крыльев, ни птичьих лап здесь нет. Стоит ли её так настойчиво объявлять дамой в птичьей маске и на этом основании говорить о Богине-Птице?» [Рыбаков, 1981]. В этом контексте рассуждая о времени и ареале распространения верований в Ладу, Б.А. Рыбаков с удовлетворением замечает, что «для Лады так вопрос не стоит. Лада известна фольклору всех славянских народов. Имя ее известно от Адриатического моря до Камы и от Балкан до Балтийского моря. Никаких препятствий к признанию праславянской древности Лады нет» [Рыбаков, 1981]. В мезолите Древнейшей Руси были распространены скульптурные изображения с головой лося и телом змеи. В неолите к ним присоединился змеиный орнамент. «Змеи-ужи и змеиные клубки встречаются на самых различных предметах: парными змеями или клубками покрывали стены моделей жилищ, что заставляет вспомнить этнографический материал об ужах-«господариках»» [Рыбаков, 1981]. Этимологическая связь змея-господарика и одного из эпитетов современного бога - Господь - налицо. Кроме того, на Руси исконно отмечают два Аспидова дня: по весне и по осени [Даль, 1866]. На Руси «Господь» - одно из имён Сварога [Климов, 2007]. Заключение. На сегодняшний день археологические, этнологические и этнографические материалы, а также комплексы уже опубликованных в этом разрезе научных работ, позволяют уверенно коррелировать многочисленные археологические артефакты времени палеолита, мезолита, неолита и бронзы с изображениями героев мифологических русских сказок. Прекрасные работы в этом разрезе проделал Б.А. Рыбаков. Есть множественные реконструкции и других исследователей. Замечательно то, что они не вступают в противоречие, а ложатся стройной системой в общий пласт данных. Это позволяет сделать выводы о том, что такие корреляции и реконструкции в больше степени верны, а, с другой стороны, что мифологическая память русского народа действительно уходит своими корнями во времена мезолита и верхнего палеолита, во времена сражений с мамонтами, во времена первых познаний окружающего мира, первых стройных рассказов о нём. | |
| Просмотров: 709 | |
| Всего комментариев: 0 | |