5 января 1950 года при заходе на посадку, в условиях сильного снегопада с резким боковым ветром, под Свердловском потерпел катастрофу самолёт Ли-2, на борту которого находился весь цвет хоккейной команды ВВС, одной из сильнейших в стране.

Команда, находившаяся под патронажем командующего Военно-воздушными силами Московского военного округа Василия Сталина — сына советского вождя, летела для участия в матчах очередных туров чемпионата в Челябинске и Свердловске.

Сначала планировали ехать поездом, однако новый играющий тренер Борис Бочарников настоял на перелёте, дабы выгадать лишнее время для тренировок. Решение оказалось фатальным. Погибли все, кто летел этим спецрейсом: 11 хоккеистов, врач и массажист, а также 6 членов экипажа.

Из костяка команды в строю остались лишь трое ведущих игроков, которые по разным причинам не полетели на Урал вместе со своими товарищами. Так, Виктора Шувалова отстранил от поездки лично Василий Сталин, который вникал во всё, что происходило в его любимой команде. Дело в том, что Шувалов вырос в Челябинске и ещё совсем недавно играл за «Трактор». Его переход в московскую команду местные болельщики сочли предательством и оттого появление Виктора на ледовой площадке родного города в форме ВВС готовились встретить оглушительным свистом. «Не будем дразнить гусей», — резонно рассудил по этому поводу генерал Василий Сталин. Что касается второго игрока — Александра Виноградова, то накануне он был дисквалифицирован на два матча за нападение на вратаря соперников. Именно две игры и предстояло провести на Урале команде ВВС. Тут, как говорится, ясность полная.

А вот по поводу отсутствия в самолёте третьего игрока — знаменитого Всеволода Боброва, заслуженного мастера спорта и любимца болельщиков, — споров впоследствии велось предостаточно.

Лишь накануне нового, 1950 года, Бобров перешёл в команду ВВС из ЦСКА (тогда ЦДКА). Именно по этой причине он и не полетел на Урал, утверждали позднее Шувалов и Виноградов. Он, дескать, ещё не оформил до конца документы на переход, не сдал в свой старый клуб хоккейное снаряжение. И потому играть за новую команду попросту не имел права.

Согласно другим свидетельствам, у Боброва проявился рецидив «звёздной болезни». Дескать, он громогласно заявил: «Пусть тренируются те, кто не умеет играть. А я приеду на Урал поездом в день первого матча».

Но особой популярностью пользовалась версия, что «Сева засиделся в ресторане» то ли с известным писателем, то ли с артистом, то ли с каким-то генералом, и это, мол, спасло ему жизнь. Показательно, что находилось немало известных в Москве людей, которые независимо друг от друга клятвенно заверяли, что в тот день Бобров действительно бражничал вместе с ними и именно поэтому опоздал на роковой рейс, причём опоздал-то всего на каких-то пять минут. Но именно эти пять минут и спасли его от верной гибели. Ни одна из этих версий не выдерживает критики.

Василий Сталин для того и перетащил Боброва в ВВС, чтобы неудержимый нападающий добывал для команды очки. Игры в Челябинске и Свердловске имели важное значение для турнирного положения ВВС. При таком кураторе какие-то там недооформленные документы не значили ровным счётом ничего.

О «звёздной болезни» Боброва говорить и вовсе не приходится. Хорошо известно, что даже выдающиеся спортсмены не всегда вписываются в новый коллектив. Бобров прекрасно понимал, как важно наладить тёплые отношения с товарищами по команде, притом, что сам он отличался общительностью. Невозможно представить, чтобы этот честный и глубоко порядочный спортсмен вдруг начал бы таким образом привлекать к себе внимание.

Ресторанная версия и вовсе смехотворна. Дело в том, что самолёт вылетел с Центрального аэродрома в Москве в шесть часов утра. Рестораны в советской столице по ночам не работали.

Бобров вспоминает, что перед самым новым, 1950 годом, был подписан приказ о его переводе в ВВС МВО. Спортсмен горел желанием испытать свои силы в новом коллективе, утвердиться в нём. Таким испытанием для него и должны были стать матчи на Урале. Бобров чрезвычайно серьёзно готовился к этим встречам. Разумеется, не могло быть и речи о каком-либо шумном застолье накануне игр.

Поскольку вылет намечался на 6 часов утра, Всеволод лёг спать пораньше, заведя будильник на 4-00. Для подстраховки попросил своего младшего брата Бориса, чтобы тот проконтролировал его пробуждение. Но когда Бобров открыл глаза, то увидел, к своему ужасу, что стрелки показывают семь часов утра, а брат сладко спит. Будильник не зазвонил, и это было поразительно! Ибо это был хоть и старый, но надёжный и испытанный механизм. В доме им пользовались давно, и он ещё ни разу никого не подводил. Собственно, механизм работал и сейчас, часы исправно шли, но звонок почему-то не прозвенел, хотя пружина была взведена. Всеволод понял, что так или иначе проспал, и самолёт улетел без него.

Буквально тут же раздался звонок в дверь. У порога стоял администратор команды Н.А. Кольчугин. Он сообщил, что тренер высадил его из самолёта с наказом разыскать во что бы то ни стало, а затем выехать в Челябинск поездом.

В советское время власти стремились утаивать от народа информацию о катастрофах, авариях, стихийных бедствиях и прочих бедах. Вот и факт гибели популярной хоккейной дружины было решено скрыть за завесой молчания.

Буквально за сутки руководство клуба сколотило новую команду ВВС. Кроме Боброва, Шувалова и Виноградова, в неё вошли наиболее перспективные спортсмены из молодёжного состава. В команду срочно вернули игроков, перешедших накануне из ВВС в другие клубы. Место погибшего известного хоккеиста Юрия Жибуртовича занял его брат Павел Жибуртович, будущий чемпион мира и Европы. Нападающего Александра Моисеева заменил его однофамилец Анатолий Моисеев. Дикторы, комментаторы и спортивные журналисты получили строгое указание называть игроков только по фамилиям, без имени.

В результате болельщики видели в отчётах знакомые по привычному составу ВВС фамилии игроков и уже не верили слухам о катастрофе. И всё же шила в мешке не утаишь. Постепенно молва разнесла трагическую весть по всей стране. Однако официальная информация на этот счёт не появлялась ещё долгие годы. Как всегда и бывает в подобных случаях, информационную пустоту заполнили фантастические, порой самые нелепые домыслы.

Что же касается Боброва, то воспоминания о гибели товарищей, как и о своём чудесном спасении, всегда были для него темой, которую он предпочитал не затрагивать как публично, так и в частных разговорах. Но для себя всё же записал подробности того, что произошло с ним накануне рокового рейса. Хотя объяснить странное происшествие с будильником он не мог.

Похоже, найти объяснение действительно невозможно. Разве только допустив, что некие высшие силы решили сохранить легендарного спортсмена для будущих побед.