Когда мы думаем о начале природоохранного движения, на ум первым делом приходят Джон Мьюр и Генри Дэвид Торо, писавшие о необходимости защищать дикую природу во времена опьяняющего восторга от человеческого всемогущества. Но был ещё один — чьё имя почти забыто. Он первым выдвинул идею о том, что человеческая деятельность отрицательно влияет на окружающую среду, которая поддерживает существование людского рода.

Джордж Перкинс Марш (1801–1882) успел побыть юристом, редактором газеты, овцеводом, мельником, лектором, политиком и дипломатом. Все его попытки заняться бизнесом — добывать мрамор, вкладываться в железную дорогу, производить шерстяную одежду — закончились крахом. Зато он знал двадцать языков, написал книгу о происхождении английского языка и считался ведущим скандинавистом Северной Америки своего времени. Он изобретал инструменты и заявлялся на конкурс проектов памятника Джорджу Вашингтону. Будучи конгрессменом от штата Вашингтон (1843–1849), принимал участие в основании Смитсоновского института. В течение пяти лет служил послом США в Турции, помогая революционерам и борцам за религиозную свободу. Заключительные годы своей жизни (21 год, если быть точным) он провёл в качестве посла США в Италии. Похоронен в Риме.

30 сентября 1847 года Марш выступил перед Сельскохозяйственным обществом округа Ратленд (штат Вермонт), высказав мысли, которые впоследствии легли в основу книги «Человек и природа: Физическая география как среда, изменяемая человеческой деятельностью» (Man and Nature: Physical Geography as Modified by Human Action, 1864).

Лекция показала, насколько сильно он опередил своих современников. Только десять с лишним лет спустя Джон Тиндаль выступил с гипотезой о том, что незначительные изменения в составе атмосферы могут стать причиной перемены климата. И лишь через полвека Сванте Аррениус предположил, что углекислый газ способен нагреть мир (правда, ему это казалось неплохой перспективой).

Вот о чём говорил Джордж Перкинс Марш в той полузабытой лекции. «Человек не способен по собственному желанию руководить дождём и солнцем, ветром, морозом и снегом, и всё же очевидно, что климат во многих случаях постепенно меняется, улучшается или ухудшается в результате человеческой деятельности. Осушение болот и вырубка лесов ощутимо воздействуют на испарение и, конечно, на среднее количество влаги, находящейся в атмосфере. По тем же причинам изменяется электропроводимость атмосферы и способность поверхности отражать, поглощать и переизлучать солнечный свет — а значит, оказывается влияние на распространение света и тепла, меняется сила и направление ветров. Даже домашние очаги и искусственные строения создают и распространяют дополнительное тепло, которого достаточно, чтобы воздействовать на растительность. Средняя температура Лондона на два градуса выше температуры окружающей местности, и Паллас считал, что в густонаселённых странах — например, в России, — воздействие на климат ещё сильнее».

Как видим, г-н Марш понимал, что такое городской тепловой остров и парниковый эффект.

В своей речи он призывал более вдумчиво подходить к потреблению природных ресурсов с учётом нужд будущих поколений — и это в то время, когда у Америки кружилась голова от своих бесконечных просторов. Что это, как не понимание того, что позднее стало называться устойчивым развитием? В частности, учёный и политик призывал по-иному взглянуть на деревья:

«Рост стоимости древесины и топлива должен научить нас, что деревья уже совсем не то, чем они были во времена наших отцов, это больше не помеха. Без сомнения, мы уже расчистили куда больше земли в штате Вермонт, чем требовалось (при надлежащей культуре) для поддержания более значительного населения, чем мы сегодня имеем, и каждый лишний акр снижает наши возможности бережливого земледелия, непропорционально увеличивая угодья, и одновременно лишает будущие поколения того, что сегодня не имеет для нас ценности, а для них будет бесценно.

Лес — это не только источник древесины и топлива. Электропроводность деревьев сделала их чрезвычайно полезными для восстановления нарушенного равновесия электрического потока; они дают убежище и защищают более нежную растительность от разрушающего воздействия холодных или знойных ветров, а ежегодное отложение листвы и разложение стволов позволяют накапливаться плодородному слою, который превращает бесплодную почву в самую плодородную, а также обогащает низменности, будучи смыт дождями и тающим снегом.

Неудобства, вызванные недальновидным ведением лесного хозяйства, уже ощущаются во многих районах Новой Англии и даже в некоторых старых поселениях Вермонта. Крутые склоны холмов и скалистые уступы хорошо подходят для постоянных насаждений, но когда из-за яростной тяги к улучшениям они непредусмотрительно лишаются такой защиты, воздействие солнца, ветра и дождя вскоре избавляет их от тонкого слоя перегноя, который не так-то просто восстановить. Эти места остаются бесплодными, неприглядными пятнами, не способными дать ни зерна, ни травы и приносящими только один урожай — урожай сорняков, семена которых заражают богатые пахотные земли по соседству.

Но это не единственное зло, которое рождается неразумным уничтожением лесов. Леса служат резервуарами и уравнителями влажности. Во влажные сезоны гнилые листья и губчатая лесная почва сохраняют бóльшую часть осадков и отдают влагу во время засухи путём испарения или попадания в ручьи. Эта вода течёт вниз, на поля и пастбища. Там же, где леса нет, летнее солнце и ветра опаляют горы, уже не затенённые и не защищённые деревьями, и тогда родники и ручьи исчезают, и скоту нет ни воды, ни пастбища. Весенние и осенние дожди и талая вода больше не поглощаются листьями и почвой, осадки попадают на твёрдую и ровную поверхность, поток быстро мчится по гладкой земле и смывает перегной. По мере того как земля очищается от леса, внезапность и сила паводков возрастают: смываются мосты, растения и ограды, луга покрываются бесплодным песком, и есть основания опасаться, что многие речные долины в скором времени превратятся из цветущих лугов в летние пустыни из гальки и гравия и весенние и осенние моря.

Вызванные этим изменения в физической географии Вермонта произойдут в течение жизни одного поколения, и любой человек средних лет, вернувшийся на место рождения, увидит иной пейзаж: пустые холмы, овраги, сухие русла ручьёв и расширившиеся реки вместо ласкающих глаз рощ, потоков и лугов».

В этом году исполняется 150 лет с того дня, когда г-н Марш был назначен Авраамом Линкольном первым послом США в Италии. Всего через три года Линкольн одобрил законопроект, фактически означавший создание национального парка Йосемити в Калифорнии. Это событие явилось прецедентом для всего мира. Повсюду стали учреждаться охраняемые территории, которые на вечные времена защищались от разработки и эксплуатации. Беседовал ли Линкольн с Маршем на эту тему? Замечательная тема для будущих исследователей...